Вопросы биоэтики, разработка критериев безопасности в приложении к биотехнологиям – это то, что нужно было делать «ещё вчера».
Проблема очень серьёзная, касающаяся основополагающих принципов и дальнейшего направления развития нашей цивилизации. И этот вопрос сейчас заключается не в оценке категорий добра и зла – такие категории науке в целом «неизвестны». Скорее «добро и зло» в этом текущем конкретном вопросе заменяются категориями «быть или не быть». Да, именно такая постановка и проблематика вопроса. Она жёсткая, но неизбежная. Автор, будучи врачом, не претендует на философские ответы в столь глобальных величинах гносеологии проблемы. Его задача – рассмотреть реальные перспективы использования некоторых современных биотехнологий в применении к человеку и… человечеству. Показать риски и попытаться, с точки зрения врача, определить критерии допустимости и недопустимости применения генетических биотехнологий непосредственно для человека. Иными словами – пригласить читателя к общему размышлению.
Однопроцентность знания
Сибирский врач, учёный, доктор медицинских наук, академик, член-корреспондент, многие годы возглавлявший Сибирское отделение Российской медицинской академии наук (СО РАМН), Влаиль Петрович Казначеев из раза в раз в своих книгах, докладах, выступлениях, лекциях, в том числе и у нас – студентов, интернов, ординаторов, повторял важный тезис. Его смысл был в следующем. Если мы возьмём весь объём всего научного знания, накопленного за всю историю цивилизации за сто процентов, то в этом объёме доля, относящаяся к жизни, к живому веществу (в терминах В. И. Вернадского), составит лишь десять процентов. А из этих десяти процентов знание непосредственно о человеке в научно-медицинском значении составляет лишь один процент! Статистика неожиданная, шокирующая. И тем не менее – совершенно реальная. Указывая на это, Влаиль Петрович давал понимание, насколько мало известно науке о человеке. Из этого следует, что результаты применения лекарственных средств, в том числе из достаточно агрессивных групп, не поддаются прогнозированию в среднесрочной и уж тем более долгосрочной перспективе. Конечно, лекарственная терапия, когда это нужно и обоснованно, должна применяться в полном объёме, в соответствии с поставленным диагнозом. И неважно, какие именно препараты применяются, – антибиотики, или гормональная терапия, или химио/лучевая терапия у онкопациентов. Недопустим экстремизм при лечении пациентов. Однако смысл подходов Школы Казначеева, восходящей ещё к Залесскому, Пирогову и другим великим врачам, основывается на главном, основном и единственно возможном стержне – Саногенезе. Вот и прозвучало это основное, общесвязующее слово как в медицинских подходах, так и в психологических, психотерапевтических, общефилософских. Если сказать просто, то «Саногенез» – это собственные внутренние силы организма, существующие в онтогенезе и витальном цикле человека, приводящие организм его собственными силами к восстановлению здоровья. Это понятие будет в дальнейшем в том числе и критерием определения возможности применения/неприменения генетических биотехнологий непосредственно по отношению к человеку. И, пожалуй, основным критерием.
Регуляция рисков
В конце 90-х годов, не самого хорошего времени для российской медицины, в России началось активное развитие научных исследований в области генетики, в том числе и генетики медицинской. Выглядело это непонятно и несколько странно. Немного позже стало ясно, что произошла реализация мирового тренда – развития биотехнологий в применении к человеку. Фармакопейная парадигма в медицине дополнилась биотехнологической. Однако при этом вопрос применения саногенетических возможностей организма снова остался в стороне. Конечно, определённые биотехнологии уже к тому времени сделали многое для сохранения и спасения здоровья и жизни человека. Назовём две самые известные: производство антибиотиков и инсулина. Мы не можем не быть благодарными за это. Однако эти биотехнологии никак не затрагивают собственную генетику человека. А вот современные возможности в передовых исследованиях (пока не применяющиеся на практике) вполне позволяют прямое вмешательство в генетический материал человека. А это уже более чем серьёзно. С одной стороны, это даёт лечить тяжёлые заболевания, такие как болезнь Паркинсона, болезнь Альцгеймера и многие другие. Серьёзные перспективы обрисовываются в области онкологии. И с этим спорить невозможно. Основной медицинский императив – помогать пациенту всеми возможными силами и средствами. Этот императив, предиктор врачебного мышления, воспитывается с самых первых курсов медицинских ВУЗов. И не вызывает сомнения, что лечебные биотехнологические методики, помогающие лечить ранее неизлечимое, будут приняты из рук дающего с благодарностью. Вопрос: какие будут эти руки, какие биотехнологии «двойного назначения» будут применяться на практике, к чему они в результате приведут.
Последствия модификации генома человека непредсказуемы. Но в любом случае вмешательство в геном человека меняет саму природу человека, что и является глобальной проблемой и с медицинской, и с этической точки зрения. Такое незаконное вмешательство в природу человека «выводит» его из естественных природных закономерностей его развития и существования. Внутренняя среда организма приобретает свойства «искусственной». При этом теряются внутренние «ориентиры» развития самого человека, не только в физическом отношении, но и в плане психологическом. Разрывается связующая нить психофизического функционирования организма человека с его изначально естественной – кто-то скажет Божественной, мы скажем природной – средой. И это уже реальная трагедия, потеря изначальной и эволюционной предназначенности человечества в целом и каждого человека как индивидуума.
На эту тему сейчас широко спекулируют, дескать, возможности генетического изменения человека/человечества – это, собственно, и есть результат эволюции научной мысли. А значит, он закономерен. Но под это объяснение можно много чего подогнать. Вспомним те же идеи национал-социализма в лице реализовывавшего их Гитлера. Ведь они тоже апеллировали к этому тезису.
На самом деле развитие научной мысли (по В. И. Вернадскому) имеет строгий вектор и подчиняется природным законам развития ноосферы в биосфере. Но об этом чуть позже. Пока вернёмся к врачебному императиву. Точнее, противоречию, включающему в себя тезисы:
- Есть возможность лечить конкретного человека от конкретного заболевания, меняя при этом его геном.
- Эта возможность, как прямое незаконное в отношении естественных природных процессов саногенеза вмешательство в информационную основу жизни человека и человечества, неизбежно приведёт к депопуляции человечества, его деградации в физическом и психическом отношениях.
Врач не может отказаться от возможности вылечить пациента. Но он и не может стать палачом будущего человечества. Это противоречие можно было бы решить просто: запретить репродуктивные функции человека с направленно изменённым геномом. То есть запретить ему иметь детей, вывести его таким образом из естественного эволюционного потока как разрушающий фактор. Но, согласитесь, от этого явственно попахивает тем же самым социал-дарвинизмом. В любом случае, такой запрет рано или поздно, но неизбежно, приведёт к социальному взрыву. То есть «простое решение» не работает.
Плюс ещё один важный фактор. Многие, наверное, обратили внимание, что и в западном обществе, и в нашем (подхватили эту заразу) развивается идея «человека-киборга», со вшиванием различных электронных средств в тело человека, вживлением их в организм, что повышает и расширяет человеческие возможности в современном техногенном обществе, как бы даёт преимущество. Биотехнологические возможности генетического редактирования человека способны расширить такие «преимущества» в разы. Создание человека с высокой устойчивостью к сверхперегрузкам, с феноменальной памятью, с устойчивостью ко многим болезням, высокой продолжительностью жизни и… да не счесть всего. Можно смело фантазировать, но эти фантазии вряд ли превысят порог реальных перспектив генной инженерии человека. Уже сейчас проговариваются проекты «создания ребёнка для родителей с заранее заложенными характеристиками». Однако мы уже говорили о катастрофичности такого подхода для человечества.
Но не стоит забывать и о том, что генетическая модификация человека допускает управляющие мировые элиты к созданию людей, выгодных данным элитам, с «заданными свойствами». При этом текущая мировая ситуация чётко показывает не только очень низкий моральный уровень управляющих структур той же Британии или США и стоящих за их спиной ТНК. Мы видим направленность их интересов и целей на подчинение остального населения Земли. А поднятая нами тема – прямая и самая простая возможность изменения природы человека в низменных колониальных интересах. Сам человек уже просто не будет знать, какой он, настоящий, бывает. Но не только западные элиты могут этим воспользоваться. Ведь это соблазн для любой элиты любой страны, обладающей соответствующим технологическим потенциалом. И только морально-этический уровень таких элит может сохранить свой народ от всеобщей беды.
Итак, противоречия озвучены. Теперь самое время призвать на помощь Гегеля с его тезисом о «снятии противоречий». Попробуем!
Гегель в помощь медицине
Возможность снятия противоречия, на наш взгляд, лежит в определении критерия выбора в пользу одного из них или объединяющего тезисы по детализации. Таким критерием может быть защита естественности развития человека и человечества, без спекуляций, на единственно возможной для этого основе. Не культурной, не религиозной (и то и другое крайне важно, но в разных регионах и этносах существуют и свои внутренние противоречия относительно данной темы). Необходима научная основа, причём такая, которая не учитывает современные прикладные наработки, способные «создать ребёнка с заранее заданными характеристиками», а базируется на результативности изучения естественного развития и планеты, и человека. Именно здесь мы можем найти реальную объективную основу и помощь.
Вернёмся к уже упомянутому нами В. И. Вернадскому. Те, кто знаком с трудами этого мощнейшего учёного-естественника, знают, что Владимир Иванович доказал и описал основные закономерности развития природы, а также научной мысли как планетного явления. Последняя полностью естественным и доказательным образом вписывается в эволюционные законы развития
биосферы в качестве одной из функций планеты – фактора, развивающего биосферу. Носителем же научной мысли на нашей планете на текущий момент является человек. Основные характеристики естественного развития био- и ноосферы по Вернадскому описаны в тезисе (принципы Вернадского–Бауэра) о том, что любой вид живого вещества (в том числе и человек) получает приоритет эволюционного развития в том случае, если уменьшает энтропию в среде существования. Это основополагающий закон эволюции и планеты, и живого вещества, и научной мысли как функции планеты в лице человека. Любые подходы в биотехнологиях в ближней, средней и долгосрочной перспективе должны учитывать, будут ли они снижать энтропию и биосферы, и организма человека. Если будут, то они в прямом смысле слова вне закона развития планеты и человечества. Но не зря же мы говорили об академике Казначееве и о саногенезе. Ведь саногенез (напомним: это включение собственных сил организма, проще говоря – самоизлечение при заболеваниях) является частным проявлением принципа Вернадского–Бауэра. В микрокосме как в макрокосме. То, что описано Русским Космизмом как принцип снижения энтропии на уровне планеты, описано и принципом саногенеза в терминах В.П. Казначеева. Саногенез уменьшает энтропию внутри организма. Но и большой и малый процессы текут по одним и тем же закономерностям.
Итак, теперь можно прийти к некоторым выводам. Технологии, в том числе и биотехнологии, меняющие геном человека, могут быть разрешены в том случае, если они соответствуют принципу снижения энтропии на уровне включённости человека в биосферу. А также как минимум не противоречат основным принципам саногенеза. Такой подход вполне может снять противоречие врачебного подхода в поставленной нами проблематике.
Но какими методами мы сможем оценить снижение или увеличение энтропии? Это требует большой научной работы. Ведь автор в самом начале сказал, что данная работа – это скорее размышление, приглашающее к диалогу. Нам нужно ещё очень многое понять и осмыслить, а времени на это уже почти нет.
Вспомнился грустный анекдот. Встречаются мамонт и мамонтиха. Мамонт предлагает мамонтихе продолжить свой род, та отказывается, и после долгих уговоров мамонт раздражённо говорит: «Дура, вымрем же!» Грустный этот анекдот потому, что мы сейчас действительно похожи на этих мамонтов. И риск вымирания весьма серьёзен, если мы будем беспечны.
Павел ИВАКИН
Источник: "НиР" № 9, 2022