Творчество сострадания

Размышления православной матушки: Сегодня определилась позиция, согласно которой необходимо максимально изолировать профессио­нальную этику от общих этических теорий и устано­вок

Современная ситуация у нас в стране, да и во всём мире, складывается таким образом, что этические про­блемы в различных областях нашей жизни привлекают к себе всё больше внимания. Немало острых мораль­но-этических коллизий порождают медицинская наука и практика, сфера взаимоотношений врача и пациента, врача и родственников больных (в частности, одной из взрывоопасных тем является коррупция - моральная или физическая - в деятельности врача). Проблемати­ка медицинской этики требует широкого обсуждения. Мне бы хотелось в этой статье указать на ряд аспектов, которые кажутся наиболее актуальными.

В первую очередь отметим, что в условиях глобализа­ции начинают стираться существенные различия между западноевропейской и российской традициями врачева­ния. Условия рынка и рыночной экономики не способ­ствуют развитию, углублению и поддержанию мораль­ных норм и принципов. Медицина (так же, как педаго­гика) по умолчанию были отнесены к сфере услуг. Врач (как и педагог) выступает в качестве «обслуживающего персонала», чего не было не только в царской России, но и в советское время. Конечно, можно возразить, что медицинское знание - это знание научное, а следователь­но, универсальное и глобальное по своей сути. Но есть всё же в традициях отечественной медицины нечто, от­личающее лечащего врача от профессионала сферы услуг.

Сегодня определилась позиция, согласно которой необходимо максимально изолировать профессио­нальную этику от общих этических теорий и устано­вок, поскольку они ограничивают профессионализм. Более того, гиппократовское требование «не навре­ди» объявляется абстрактным, а врачу предлагают действовать «гибко и прагматично»; проводить экс­перименты, исходя из пользы, принесённой данными исследованиями и операциями всему человечеству^[1].

Понятия медицинской этики и деонтологии нередко трансформируются^{[2] [3]}.

Корни этих явлений можно найти в истории культуры: в частности, в философских концепциях Просветителей («естественный человек», «естественное право»), утили­таризме, прагматизме и социобиологии. Здесь базой ста­новится признание первичности биологических, природ­ных потребностей человека, его социальных интересов, которые первичны для сменяющих друг друга ценностей и идеалов. Критериями нравственности поведения и по­ступка становятся «благо» и «польза», причём «благо» определяется как польза для как можно большего коли­чества людей. И, конечно, здесь ведущее место занимает экономическая польза. А тут уже недалеко до «надёж­ных» выводов и расчётов, что «больные люди» являются непереносимым бременем для общества. Так, у Фридриха Ницше мы читаем: «Мораль для врачей. Больной - па­разит общества. В известном состоянии неприлично продолжать жить. Прозябание в трусливой зависимости от врачей и искусственных мер, после того как потерян смысл жизни, право на жизнь, должно бы вызывать глу­бокое презрение общества. Врачам же следовало бы быть посредниками в этом презрении, - не рецепты, а каждый день новая доза отвращения к своему пациенту...» 3.

Совершенно другое отношение к болезни и больному складывалось в российской медицине. Для наших вели­ких врачей Пирогова, Гааза, Боткина болезнь - это момент удивительной и глубокой встречи врача с человеком. Ведь прежде всего, чтобы начать лечить, чтобы деятельность врача была успешной, врач должен чутко, трепетно и сми­ренно прислушиваться к тому, что в человеке есть, от чего он может страдать и чего он желает от врача. Встреча долж­на происходить на личностной, духовной глубине.

А это будет возможно только тогда, когда ты, врач, не лямку тянешь, не делаешь одолжение, не снисхо­дишь с высоты своего положения, образования, зна­ний к несчастному, когда ты к своей работе подходишь не формально.

Согласно осознанной и прочной русской традиции враче­вания деятельность врача есть прежде всего дело служения, а не дохода, служения сродни монашескому или военному. Не случайно во все времена русские врачи приносили при­сягу или клятву, в которой совершенно чётко указывалось, что врач будет сострадательным, человеколюбивым и гото­вым всегда оказывать помощь людям, совершенно разным по положению, образованию, национальности. Он обязан был откликаться на просьбы о помощи и честно, самоотвер­женно облегчать боль каждого страдающего.

В связи с этим мне хотелось бы вспомнить о таком факте. Несколько лет назад мне попался учебник по био­этике, изданный в Нью-Йорке. К сожалению, не помню ни выходных данных, ни авторов. Я просто просматри­вала его, так как мне его дали в руки лишь на некоторое время. Меня поразил там один абзац, в котором чётко го­ворилось, в каких случаях врач имеет право не оказывать помощь. И если с первым условием я могу с натяжкой согласиться, то два следующих мне показались просто чудовищными. Вот эти условия: а) если врач не считает себя достаточно компетентным; б) если у врача закончи­лось время приёма; в) если врачу не заплатили.

Во всей философии и этике медицины в основе отноше­ния врача к больному человеку лежит сострадание, чувство уважения и благоговения к чужой жизни, чувство солидар­ности с другим человеком, отдача всех своих сил конкрет­ному человеку, что сейчас находится в руках врача. Мы мо­жем наблюдать в современных медицинских учреждениях, в больницах, поликлиниках, к сожалению, другую ситуа­цию. Врачи, медсёстры теряют эту отзывчивость, восприим­чивость к страданию другого человека и часто бывают на­столько бесчувственны, холодны, до такой степени лишены чуткости и сострадания, что теряют право считаться меди­ками. Они «слесари», ремесленники, но не медики.

На мой взгляд, этому есть несколько причин. Во-первых, это изменение основ мировоззрения, секуля­ризация, отрицание христианских православных устоев.

Во-вторых, рыночные отношения, о которых было ска­зано ранее.

В-третьих, последствия так называемой оптимизации, когда у врача есть всего лишь 10 минут (у терапевта - и 12 минут у невролога), которые они могут «потратить» на больного.

Русский философ И. А. Ильин опубликовал письмо своего знакомого врача, которого он любил как друга. Этот русский врач отличался от тех иностранных специ­алистов-медиков, с которыми Ильина сталкивала жизнь на чужбине. Его методы врачевания были более тонки­ми, более человечными и более успешными. В письме врач раскрывает особенности своего подхода к больному.

И на первом месте стоит любовь: «Служение врача есть служение любви и сострадания».

Когда на семинарах со студентами мы обсуждаем эту позицию необходимости любви к пациенту, чего только ни услышишь! И то, что «любовь препятствует здраво­мыслию и принятию объективных решений», «любовь - это жалость, а она есть враг врача», «любви к моральным уродам, кретинам, бомжам быть не может», «таких паци­ентов надо жёстко поставить на место, чтобы они до кон­ца прочувствовали, кто они на самом деле».

Такого рода высказывания появляются из-за непра­вильного понимания любви. Сейчас везде говорят о люб­ви: книги, фильмы - всё этим полно. Чаще всего под этим подразумевается страсть. Могут под этим понимать так­же родственные отношения, или склонности, которые возникают из общения.

Старый врач исходил из христианского понимания любви: «так возлюбил Бог мир, что отдал Сына Своего Единородного, дабы всякий верующий в Него не погиб, но имел жизнь вечную» (Ин 3: 16). Прежде всего, такое понимание любви означает, что данный человек, кото­рый в этот момент находится перед врачом, был призван Богом из небытия в вечность. Христианин совершенно чётко знает, что каждый человек приходит в мир как из­бранный Богом по Его большой Любви к этому человеку, по его значительности для Бога. И так же мы должны понимать, что этот человек важен для кого-то (это каса­ется и людей, которых мы можем обвинить в бесчеловеч­ности). То есть врач должен иметь не просто внимание, а участие, благоговение к этой конкретной жизни; потому что есть кто-то, для кого страдание, болезнь этого челове­ка - подлинная беда и неизбывная боль. Это и есть «воз­люби ближнего своего, как самого себя» - главное руко­водство к действию.

Второе, о чём обязательно должен помнить врач, это то, что человек - существо трёхсоставное: дух, душа, тело. В религиозной вере то, что сотворено Богом, связано жи­вой связью. Полнота человека - в этом триединстве, она не может быть разделена на части. Тело без души становит­ся трупом, а душа без тела - покойником. Подлинный че­ловек - это человек воплощённый. И в этом есть ещё один аспект, который также связан с чувством единства, соли­дарности, уважения и сострадания к этому единственному и неповторимому человеку. В отношении больного у врача должно быть ощущение, если можно так сказать, священ­ности человеческого тела. Можно и нужно относиться к телу целомудренно. Это не поле для объективного на­учного исследования, не материал для эксперимента или диссертации, а это сам живой человек, страдающий и наде­ющийся на врача, который может облегчить это страдание, но при этом будет беречь и уважать его тело.

В беседах митрополита Антония Сурожского сказано, что каждый человек уникален, его здоровье и болезнь индивидуальны.

О том же пишет Иван Ильин, переда­вая слова опытного русского врача: «...Каждое лечение есть совершенно индивидуальный процесс. На свете нет одинаковых людей; идея равенства есть пустая и вредная выдумка. Ни один врач никогда не имел дела с двумя оди­наковыми пациентами или тем более с двумя одинако­выми болезнями. Каждый пациент единственен в своём роде и неповторим. Мало того, на самом деле нет таких «болезней», о которых говорят учебники и обыватели; есть только больные люди, и каждый из них болеет по- своему. Это только в учебниках говорится о «болезнях» вообще и «симптомах» вообще; в действительной жизни есть только «больные в частности», то есть индивидуаль­ные организмы (утратившие своё равновесие) и страдаю­щие люди. Поэтому мы, врачи, призваны увидеть каждого пациента в его индивидуальности и во всём его своеобра­зии и постоянно созерцать его как некий «уникум». 

В связи с этим хочется затронуть ещё один аспект, связанный с медицинской этикой. Это - аспект сотворче­ства. Пациент не нуждается в том, чтобы врач ощущал его боль и его страдания в полной мере, как свои собствен­ные, он нуждается в творческом отклике на его страдания. При чём здесь творческий отклик, творческая отзывчи­вость? Да при том, что это страдание человека больного и сострадание врача должны заставить последнего дей­ствовать, подвигнуть врача к поиску правильного и уни­кального лечения. Не случайно многие мои знакомые и близкие мне врачи говорили о себе как о художниках, о диагностике как о художественном созерцании, а о дея­тельности врача как об искусстве.

Такой же призыв к сотворчеству должен быть и у врача к пациенту. Христианская религия учит, что каждый че­ловек - это образ и подобие Божие. Образ Божий являет­ся сущностной характеристикой человека. И отличает его от других созданий в земном чувственном мире. Важнейши­ми чертами образа Божия в человеке выступают личность, свобода, бессмертие, творчество, ум, духовность, любовь, стремление к совершенству. Творчество - это одна из ха­рактеристик человека, в этом плане лечение - это не просто предписание определённых процедур, лекарств, устранение болезненных симптомов. Нет, это сотворчество, это призыв к душе и телу человека, чтобы они включились в процесс борьбы с болезнью, призыв к человеку, чтобы он всем своим существом стремился к жизни, к их с врачом совместной по­беде. И здесь большую роль играют не только медикаменты, но и слова врача, его участие и сострадание.

Опять мы возвращаемся к понятию «сострадание». Мне кажется, очень важно его прояснить. Часто под сострадани­ем понимают трепетное или сентиментальное, «волнитель­ное» отношение к человеку. Но любой хирург скажет, что он не может позволить себе расчувствоваться, быть «тре­петным». Сострадание - это и не стремление испытать фи­зически то, что чувствует другой человек. Это совершенно невозможно, так как я не смогу чувствовать, как болит, на­пример, ухо у другого, или как он боится вида крови. Но вра­чу доступно чувствовать боль, видя страдания другого. Это особое, «умное» чувство, со-чувствие. Конечно, здесь очень важно воспитание: взращивать в себе эту способность всем своим существом, всей душой и воображением откликаться на то, что терпит, переживает другой человек.

После окончания МГУ я работала преподавателем в Медицинском училище, преподавала основы филосо­фии, этику, эстетику. Кроме этого я была и классным ру­ководителем студентов на отделении медицинских сестёр. По прошествии нескольких лет я встретилась со своими бывшими студентами на вечере встречи выпускников. Одна из прежних студенток стала рассказывать о своей работе в Онкоцентре на Каширке. Она совершенно спо­койно говорила, как они вводят пациентам физраствор вместо лекарства, если у больного нет денег, чтобы им за­платить (хотя лекарства в то, советское, время были бес­платны). Я тогда подумала о том, что мои занятия были напрасны. До какого же нравственного одичания должен был дойти человек, чтобы отказаться от своего предна­значения: помогать больному, облегчать его участь!..

Можно в этом творческом движении в борьбе с болез­нью «работать» и с родственниками. Болящие люди очень часто боятся быть в тягость, стать «обузой» для своих близ­ких. Отчасти это бывает от любви к ним («не создавать лишних проблем»). Отчасти от нашего общего несмире- ния. Так надо этих родственников суметь настроить на по­мощь! Чтобы они всеми действиями своими, всем уходом за больным, словами и поступками доказывали, что он им не обуза, не проблема. Что этот конкретный близкий им больной человек дал возможность стольким людям про­явить своё участие и любовь, «долюбить до конца». Ведь сколько людей ушли от нас недолюбленными.

Я вспоминаю, как муж (он священник в маленьком го­роде) рассказывал, что он с одним врачом (так получалось, что они приходили почти одновременно) утешали одну по­жилую женщину, очень больную, которая переживала, что стала обузой для своей дочери. Дочь имела психическое заболевание, и мать всю жизнь за ней ухаживала, а теперь, будучи немощной, уже не может ей помогать. Так вот, врач и мой муж в один голос сказали: «Пока вы были молоды и здоровы, вы заботились о дочери, помогали ей и в болезни, и в жизни. А теперь вы можете получить обратно всю ту лю­бовь, которую взрастили, воспитали в её душе. Дайте же ей возможность показать, выразить свою благодарность».

Вот этого сострадания, призыва к сотворчеству, простого человеческого участия недостаёт многим современным мо­лодым врачам. Однажды мне один студент, который работал медбратом в операционной, говорил: «Что я всем должен сочувствовать? Если бы вы видели столько больных, стра­дающих, весь этот поток, вы бы тоже на стали переживать». Так вот, медик, если он только способен бесстрастно и хлад­нокровно делать то, что от него требуется, без какого-либо отношения к пациенту, для которого пациент - не главное, вовсе не врач в самом прямом и высоком смысле этого слова.

Ещё от одной студентки я услышала такую фразу: «Медицина - это всего лишь особенная, уникальная услуга, а врач - лишь исполнитель этой услуги». Такое от­ношение не позволит врачу честно выполнять свой долг, свою работу, до конца использовать все силы на борьбу с болезнью, на оказание помощи.

Рене Декарт сформулировал важное утверждение: «Я мыслю, следовательно, существую». Человек, как су­щество мыслящее, может размышлять о себе самом, а точ­нее - мыслить самого себя. Самосознание - один из глав­ных атрибутов человека. И его плод - знание о себе. В этом смысле стремление к знанию о человеке - онтоло­гическая потребность нашей души.

Светские науки сегодня переживают кризис, проявля­ющийся в том, что, изучая человека, исследователи не мо­гут отыскать в нём человеческую сущность, разгадать тай­ну «человечности», описать ту реальность, которая делает человека человеком. Поэтому взоры не только учёных, но и простых людей, стремящихся познать самих себя, обращаются к христианству, где достоинство челове­ка выражено в совершенно удивительном утверждении: «Бог стал Человеком, чтобы человек стал богом». В Еван­гелии человек призывается к достижению предельных высот бытия («Будьте совершенны, как совершен Отец ваш Небесный» - Мф 5: 48), и открывается путь к это­му восхождению. Все способности души человека - это отсвет или проявление того, что человек является «при­частником Божественного естества». В свете Евангелия и должны решаться вопросы, которые ставит сфера взаи­моотношений врача и больного.

Источник - Галина Гвоздева, старший преподаватель кафедры гуманитарных наук Первого МГМУ имени И. М. Сеченова, журнал "Наука и религия", №3, 2019