Солнечный день 18 апреля стал печальным и даже трагическим днём моей жизни – наш мир покинул мой отец Юрий Михайлович Ключников, известный поэт, переводчик, эссеист, путешественник.
Он вместе с моей мамой, художницей Лилией Ивановной Ключниковой, умершей полтора года назад, был постоянным автором нашего журнала в течение целых десятилетий.
Господь отмерил ему, как он сам выразился, «большой ломоть жизни» – он умер в возрасте 93 с лишним лет. Жизнь его прошла вместе с народом: в раннем детстве он испытал что такое голод на Украине 1933 года, пережил бомбежки в Харькове, эвакуацию в Сибирь, военное детство в суровом кузбасском городе Ленинск-Кузнецком.
В возрасте 14 лет ему пришлось несколько месяцев поработать на заводе «Красный Октябрь», чтобы спасти семью от голода – младший брат потерял карточки на хлеб, а отношение к подобным поступкам тогда было очень строгим, за потерю карточек наказывали. Но, несмотря на жёсткую прозу жизни, душа стремилась к прекрасному, и он посещал литературное отделение, которое вёл в городе ленинградский писатель Фёдор Олесов. Затем он учился в Томском университете на филологическом факультете – страна после войны жадно тянулась к знаниям. Учился хорошо, продолжал писать стихи в стол, уже тогда пробовал переводить французских поэтов. После университета работал журналистом, откликнулся на призыв советского правительства поддержать деревню и переехал с молодой женой (моей мамой) и маленьким ребёнком (мною) в сельскую школу Кемеровской области, где несколько лет работал учителем, потом завучем и директором школы. Но потом властный голос судьбы потянул его к огням большого города, в Новосибирск, где он (с двухгодичным перерывом на учёбу на факультете журналистики в Высшей партийной школе в Москве) прожил 64 года. Он работал здесь также учителем, завучем, директором школы, радиожурналистом, главным редактором Новосибирского радио и главным редактором Западно-Сибирской студии кинохроники. Помимо основной работы в сфере журналистики, он всё время работал над собой – активно изучал русскую и мировую культуру, идеалистическую философию, религиозные источники Востока и Запада, пытаясь разобраться в том, как устроен мир, и применять полученные знания в духовной области к самому себе и своей жизни. Он был очень последовательным и цельным человеком и всегда делал то, о чём говорил. С ранних лет его тянуло к себе христианство, и он заявил на семинаре в Высшей партийной школе, что православие имело прогрессивное значение для истории Древней Руси, и это стоило ему аспирантуры и перспективы остаться в Москве. Кстати, в столице он впервые в жизни пережил мистический опыт и прошёл через то, что в духовных учениях называется озарением. Это укрепило его дух и придало его литературному и жизненному творчеству восходящий, светлый характер.
Спустя десятилетия, в разгаре партийного дела, которое возникло в конце семидесятых годов, он так же смело и решительно заявил властям, что если не одухотворить материалистическую марксистскую идеологию и не наполнить её высокими идеями совершенствования человека, включая религиозные смыслы, страна развалится. Он не просто предложил это сделать, но с группой товарищей изложил конкретный план по выводу страны из кризиса. В ответ получил партийные репрессии – в течение трёх лет он прошёл через 70 различных партсобраний и проработок, где от него требовали покаяния. Но не дождались – он сохранил верность избранным высоким идеям и отказался каяться. А на прямой вопрос: «Как вы относитесь к Иисусу Христу?» – ответил, что относится замечательно и убеждён, что если бы наши руководители пытались хоть немного на него походить, в стране был бы полный порядок. Тогда его исключили из партии, правда, потом заменили исключение строгим выговором с занесением в личную карточку, и со словами «хоть ты не враг, но наказать тебя надо» уволили с должности редактора издательства «Наука». В результате журналисту, редактору и поэту (мой отец продолжал писать стихи) пришлось более шести лет проработать грузчиком на хлебозаводе. Разумеется, о публикациях в прессе пришлось забыть.
Но мой отец не сдался, не спился, не сломался и продолжал работать над собой и стихами в новых предлагаемых обстоятельствах. Через несколько лет началась перестройка, и поэт вместе со страной, преисполненный надежд на обновление, начал совершенно новый период жизни – создал вместе с женой общественную организацию «Русский клуб», где в течение 25 лет бесплатно проводил вечера русской культуры. Он путешествовал по России с лекциями, встречался с тысячами людей, относящихся к категории духовных искателей и патриотов, и был для них большим авторитетом, водил заинтересованных людей в экологические экспедиции в Горный Алтай, ездил с ними в Индию, встречался за беседами и продолжал писать стихи и статьи, причём его мастерство неуклонно росло. В нулевые годы он начал сотрудничать с журналом «Наука и Религия», писать статьи о русской культуре, дружить с тогда ещё ответственным секретарём, а позднее главным редактором журнала Ольгой Тимофеевной Брушлинской. Его интересовали не только художественные и религиозные, но и научные вопросы. Он общался и сотрудничал с такими известными учёными Сибири и страны, как академики А. Л. Яншин и А. А. Трофимук, М. М. Лаврентьев-младший.
Когда период поездок и лекционного просветительства прекратился, хотя и остались многочисленные авторские вечера поэзии, он плотно сел за рабочий стол, и через него потекли полноводные поэтические потоки (всего он, увлечённо работая по 16 часов в день, создал около 2000 авторских стихотворений). Тематически разнообразные (Юрий Ключников воспел в них природу, свою страну, её историю, культуру, других поэтов), его стихи несут в себе огромный заряд бодрости и уверенности в конечной победе добра и света. Его заметили и начали публиковать в местных и столичных журналах, а я стал выпускать его поэтические сборники и эссе в своём издательстве. А потом наступил период погружения в мировую поэзию через переводы. Здесь произошло нечто фантастическое: за 15 лет непрерывной работы Юрий Михайлович Ключников перевёл, причём на блестящем художественном уровне, 2700 (!) стихотворений с 40 (!) языков мира, иначе говоря, он установил абсолютный мировой рекорд всех времён и народов в поэзии. Ни один литератор на планете чисто количественно не приблизился к этой планке. Он выжал этот фантастический вес не только потому что был самозабвенно увлечён поэзией. Ему страстно хотелось, чтобы мировая поэтическая культура, стремительно уходящая из жизни по причине нарастающего культурного одичания населения, была сохранена для России, а тенденция культуры отмены была заменена культурой вбирания всех лучших зарубежных достижений в сфере культуры. Он перевёл или переложил в рифму стихи поэтов всех континентов, сделав их фактом поэзии русской. Хотя я был свидетелем этого фантастического творческого примера и в какой-то степени соавтором его многочисленных книг (мне во многих случаях приходилось писать биографии поэтов), объяснить феноменальный всплеск творческой энергии моего отца чем-то иным, кроме чуда, я не могу. Причём чуда созидательного, которое было должным образом оценено нашими современниками, но, увы, не властями предержащими. Да, он получил от Союза писателей России высшую литературную награду – Большую литературную премию, а в 2023 году его книги стали книгами года, но высшую государственную награду получить поэту не удалось. Юрия Ключникова трижды выдвигали на Государственную премию по литературе и искусству, он успешно проходил все инстанции, но в последний момент что-то не получалось. Поэт относился к этому легко, даже с юмором, и его творческая воля не ослабевала от любых подобных неудач, но наоборот, возрастала.
Мой отец был исключительно душевным, тёплым человеком, силу обаяния которого ощущал каждый, кто начинал с ним общаться. Он вложил в меня чувство великой ответственности за всё, что делаешь в творчестве, и мотив самоотдачи: как он говорил, «нужно всегда стремиться к тому, что больше тебя». Он никогда не был практичным и не умел пробивать и демонстрировать себя ради выгоды и славы. Ведь даже в Союз писателей России он вступил только в возрасте 74 (!) лет. Но будем надеяться, что справедливость восторжествует и его наследие будет признано, как это почти всегда бывает в России, уже после его ухода.
Самой последней книгой, созданной им, стала «Муза и молитва: христианская поэзия народов мира в переводах и переложениях Юрия Ключникова», вобравшая в себя 264 стихотворения 132 поэтов. Он воспринимал эту книгу как возвращение домой, наступившее после долгих странствий по культурным долинам Востока и Запада, то есть по зарубежной поэтической чужбине, может быть, яркой, прекрасной и родственной, но всё равно уступающей духовным высотам христианской, и прежде всего православной традиции. Стихи из этой книги, а также несколько текстов, посвящённых памяти Ю. М. Ключникова, мы предлагаем вниманию читателей. Убеждён, что жизнь моего отца в творчестве и духовной сфере – это жизнь победителя, потому значимо, что эта публикация состоялась в майском номере, посвящённом и Пасхе, и празднику великой Победы.
Он хорошо понимал, что жизнь бренна, готовился к уходу давно и не хотел бы, чтобы его смерть омрачала настроение людей. Об этом его строки, пронизанные верой в наступление большой Весны:
С лиц, дорогих мне, утирая слёзы
И навевая радостные сны,
В мой смертный час взгляните на берёзы:
Для них зима – предчувствие весны.
Царствия тебе Небесного, дорогой отец...
Сергей КЛЮЧНИКОВ
Старинный марш
Звенит печаль легко и строго,
И мужество звенит окрест.
Мне вспоминается дорога,
Военной музыки оркестр,
Коляски детские и танки,
Солдат и беженцев река,
И марш «Прощание славянки»,
И облака, и облака...
Струила музыка щемяще
Сквозь первых дней военных ад
Какой-то мудрый, настоящий,
Утерянный сегодня лад.
Летела праведно и строго
В неумирающий зенит.
Куда теперь зовёт дорога?
О чём старинный марш звенит?
Пасха
Смерть в этот день сменило чудо веры:
Отец сошёл к недвижному Ему.
И откатился камень от пещеры,
И хлынул Свет в могильную тюрьму.
Он встал, Он вышел к нам, не оглянулся
На тёмный вход в последний скорбный дом.
И смертный мир стеной за Ним замкнулся,
Бессмертный вспыхнул в нимбе золотом.
И шар земной стал для Него жилищем
В любой душе и в хижине любой,
И сделалась спасительною пищей
Для нас Его незримая любовь.
Увы, мы эту пищу отложили
На многие столетия. Отцу
Небесному молились, но служили
Всё той же смерти, суете, тельцу.
Невидимый, Он ходит между нами,
Пытливо смотрит в каждые глаза:
Когда же в них зажжётся это Пламя,
Что движет Землю, Жизнь и Небеса?
Переводы из книги «Муза и молитва»
Книга Еноха. Глава 1
Когда исполнилось мне триста с лишним лет,
Во время оно был в дому, почуял ужас,
Я тосковал, рыдал, искал совет –
И вот во сне ко мне пришли два мужа.
Их лица были словно солнца свет –
Горели очи ярко, будто свечи,
Одежды пеной бились ветру вслед,
Из уст огонь их лился, а не речи.
Встав в изголовье моего одра,
Они моё назвали тихо имя.
И я почуял: мне вставать пора!
Все чувства вмиг соделались другими.
Я встал, им поклонился и застыл,
Внимать старался каждому их слову.
Сказали: «Ты всегда бесстрашным был,
Дерзай, Енох, в сей час внимая зову,
Восходишь с нами ты на небо, не страшись,
Скажи сынам, что делать им, пусть внемлют,
Пусть на земле твою не ищут жизнь,
Доколе Небо не вернёт тебя на землю».
Ефрем Сирин. Гимн в честь сорока
севастейских мучеников
(На подобен «В день первый от субботы»)
Страдальцы, терпевшие холод и лёд
От злых беспощадных мучителей...
В скрижалях отмечен их к Богу уход
Венцами Царя и Спасителя.
О, как велика их духовная стать!
В воде ледяной пред тиранами
Решились в терпении праведном встать
Без страха пред болью и ранами.
Поднялся их дух к небесам в высоту,
Парят, словно воинство стройное.
Зажглась в чистых душах любовь ко Христу,
В веках просияли героями.
Посеял лукавый злодейскую мысль –
Царёвы все слабости ведомы:
Мол, их накажи и за пытки примись –
Другому царю они преданы.
И царь им в воде ледяной повелел
Всю ночь на ногах быть в мучении,
А утром предать, что осталось от тел,
Ветрам лютым в злобе и мщении.
Когда же с высоких тех душ совлекли
Земные одежды телесные,
Их Царь Наш, Владыка Небес и земли,
Одел в ризы славы небесные.
Когда их терзал адский хлад, что принёс
Земной царь с судами неправыми,
Наш Царь Величайший, Христос и Жених,
Венцы возлагал всем на главы им.
Спустились Небесные Силы на них,
На Сорок страдальцев и мучеников,
Чтоб дух укрепить им, чтоб рад был Жених,
Чтоб долг был исполнен порученный.
И возликовали, те Силы узрев
Умы и сердца павших воинов:
Любовь ко Христу, а не боль и не гнев, –
Вот как эти струны настроены.
Дионисий Ареопагит.
О Небесной Иерархии
(фрагмент)
Коль обратились к Иисусу мы с молитвой,
Как истинному свету от Отца –
Спаситель свет приносит тем, кто слитно
Идёт с Ним вместе, принимая дар Творца,
Тогда мы проникаем вглубь предмета,
Помогут Нам Небесные чины,
Они подарят нам сокровища несметны,
Что в изначальный свет вовлечены.
Приняв его очами без боязни,
Мы устремимся в небо по лучу.
Свет для души живителен, приязнен,
Всегда един и движет вверх свечу.
А если он дробится – для того лишь,
Чтоб смертные к нему подняли взгляд.
И если Бога-Сына ты умолишь,
Он райским светом твой наполнит ад.
Он неизменен, равен сам себе, прозрачен,
Но к нам пробьётся сквозь покровы туч.
Он сам в себе не может быть утрачен –
Лишь если мы оставим Божий Луч.