Пытаясь разобраться в предположениях о том, кем же были славянские боги, воспоминания о которых дошли до наших дней, не избежать вопроса о Мокоши, которого подавляющее
большинство неоязычников считают богиней плодородия. Это не опечатка, именно – «которого»! И вот почему.
Бородатая «женщина»
Талантливый историк-славист, объехавший все сла- вянские земли, профессор русского языка Дерптского университета Андрей Сергеевич Кайсаров (1782–1813) считал, что Мокош – мужское имя. Безусловно, он об- ратил внимание на разность написания этого имени в литературных источниках, но его опыт и знания в об- ласти древнерусского языка не позволили ему усомнить- ся в том, что Макош – мужчина. Вероятно, помимо всех известных нам сейчас источников Кайсаров располагал и другими, теперь недоступными. «Из отечественных исследователей впервые (1804) о Макоши заговорил А. С. Кайсаров. У него она фигурирует ещё как бог‑мужчина: “Макош или Мокош. Какую должность отправлял этот бог у русских, до сих пор ещё неизвестно. Нестор не говорит о нём ничего более, как что Владимир Великий велел соорудить истукан Макоша в Киеве и приносить ему жертвы…”. Г. А. Глинка (профессор русского языка и русской словесности в Дерптском университете) в Митаве издал книгу, где Макошь с именем Могошъ также полагается мужчиной, однако он допускает варианты Макошь, Макоса, “что всё истолковывается словом Могущь”. О нём он пишет: “И сей по Нестору есть также бог скотов; однако ж, надобно заметить различие между Могошем и Велесом. Первый крупного скота бог, другой же мелкого, как‑то овец, коз и проч.”. А. С. Фаминцын приводил о Макоши только три цитаты: из Нестора о том, что Макошь наряду с другими богами стояла в Киеве на Подоле вне двора теремного, из Григория Богослова – о том, что “богам требу кладут и творят вилам и Мокошьи”, и из церковных поучений – о том, что славяне молятся вилам и Мокоши. Собственного мнения об этом божестве пол: “О Мокоше, или Мокошле известно только, что кумир его находился в Киеве, но какое это божество, определить трудно. Вацерад называет его богом дождя…”». Первым, кто выдвинул настойчивое предположение, что Мокошь – богиня плодородия, был академик Б. А. Рыбаков. В своей книге «Язычество древних славян» академик утверждает: это богиня судьбы, удачи или плодородия и благоденствия (по его толкованию, имя происходит от «ма» – мать и «кош» – жребий либо корзина для зерна). Сейчас уже совершенно очевидно, что он ошибся. Что ж, в науке и должны делаться предположения, в том числе неправильные, чтобы затем проверяться, отвергаться или приниматься. По какой-то причине с этой версией Бориса Александровича согласилась вся научная общественность. Так и возникла «славянская богиня» Мокошь, которой никогда у славян не существовало. Вскоре «богиню» «обнаружили» на вышивках, и неоязычники стали усердно ей поклоняться, видя в ней «мать урожая». Не обращая даже внимания на то, что у вышитого персонажа зачастую изображалась борода, а иной раз и немалого размера мужской детородный орган. Люди забыли, что по тем временам широкополая одежда с растру- бом внизу – совсем не обязательно женское платье, ведь силуэт мужской одежды – кафтана – на вышивке выглядит точно так же. В славянской мифологии сохранились отчётливые следы неких женских божеств с неясными функциями. Но наиболее заметен след почитания божества, связанного с плодородием. Однако, опираясь на весь массив фольклорных текстов, можно увидеть, что оно везде называется Мать Земля. Таким именем это существо сближено с ветхозаветными преданиями о сотворении человека из земли, это наша материальная часть, можно сказать, у него не было, пол божества предоставлялось толковать читателю. Д. О. Шеппинг (1849) также не определяет «таблица Менделеева», что вовсе не противоречит современным представлениям науки о человеке. Бог же вдохнул в это материальное творение свой дух. В этом смысле нет особенных противоречий и между христианскими представлениями и истинным славянским язычеством. Бог – людям Отец, Земля – людям Мать. Исходя же из наших данных Мокош (Мокуш) – точно существо мужского пола, к тому же – змей!
Огненный уж
Во время учебы в Тверском государственном университете, в конце 1980-х – начале 1990-х
годов, и потом в течение десяти лет работы преподавателем этнологии я ежегодно участвовал в этнографических экспедициях по сёлам и деревням Тверской области для сбора этнографических материалов. Там мы коллекционировали предания о летающем огненном уже, огневом змее. И вот от людей, уверявших нас, что видели его живьём (!), мы узнали, что называют его Мокуш, Мокаш. Показательно, что похожим образом зовут летающего дракона и литовцы – smakas («дракон, змей»). Затем это название попалось нам в словаре Даля. Поверья об «огненном змее» довольно широко рас- пространены на тверской земле, но также и в псковской земле, и в новгородской, и в вологодской, и, как выясни- лось, по всей верхней Волге, и на Балканах (смок-свири – «свистящий смок»), на Украине (цмок), в Белоруссии (смок), в Сибири – везде он именуется одинаково2. Примечательно, что и на Британских островах дракона называют «сма́уг» (smaug). Совершенно очевидно, что слово и явление имеет очень древнее происхождение. Поскольку на Балканах этот змей называется смок-свири, а везде у славян «уж» или «смок», то вполне вероятно, что слово «мокуш» могло стать производным от словосочетания «смок-уж». А этимология слова «уж» единодушно определяется лингвистами как производное от слова «гуж», что значит «веревка». Возможно, оно использовалось как иносказательное по отношению к летающему змею из-за табу – запрета пря- мого называния, как «мед-ведь». Складывается впечатление, что мокош, смок-уж, смок-свири, цмок, огненный уж – это реликтовое животное. Опрошенные в экспедициях люди, описывавшие летающего змея-мокоша, были единодушны в его описании. Это змей с кожаными крыльями, размером с глухаря или достигает нескольких метров в длину. На голове у него красный гребень вроде петушиного. В некоторых примерах домовой резьбы на кончике хвоста у змея – стреловидный наконечник. У него две когтистые лапы, подобные орлиным, и два крыла, заканчивающиеся пальцами с когтями. Во время полёта змей извивается и парит подобно орлу. По земле передвигается, неуклюже извиваясь и неловко перебирая ногами. Интересна описанная манера «ужа» приземляться: обычно он тяжело падает на крышу избы и вползает в печную трубу. Такое впечатление, что для того, чтобы взлететь, мокушу необходимо прыгнуть с высоты, как парапланеристу. В середине XVIII века учёные извлекли из юрских Зольнхофенских известняков (Бавария) несколько полных скелетов странного животного. Одни зоологи сочли существо странной уткой, другие – летучей мышью; высказывалось даже мнение, что это останки миниатюрного дракона. Только в 1809 году великий французский зоолог и палеонтолог Жорж Кювье убедительно доказал, что найденные скелеты принадлежали вымершей летающей рептилии. Кювье назвал её птеродактиль – то есть «паль цекрыл». Позднее, в XIX веке, вокруг птерозавров развернулись новые споры. Ведущие британские учёные того времени Ричард Оуэн и Гарри Сили пытались разобраться, были ли птерозавры холоднокровными рептилиями или теплокровными «примитивными птицами». Лишь с накоплением палеонтологического материала картина прояснилась. Без сомнения, птерозавры были рептилиями (как и считал Р. Оуэн), но теплокровными. Они были разных размеров, от маленьких, как сорока, до гигантов с размахом крыльев семь метров и более. Их крылья представляли собой складки кожи, натянутые между боками тела и очень длинными четвёртыми пальцами передних конечностей. Скелет обладал облегчённой конструкцией: тонкие полые кости, лёгкий череп почти сетчатой структуры; грудина имела киль, как у птиц. Строение скелета крыльев и плечевого пояса указывает на наличие мощной мускулатуры, предназначенной для маховых движений. У некоторых из них были перепончатые лапы, что говорит о том, что жизнь их была связана с водой. Вытянутые в клюв челюсти могли быть зубастыми. Птерозавры имели достаточно хорошо развитый мозг (преимущественно за счёт мозжечка, отвечающего за координацию движений) и острое зрение. Эти животные имели широкие крылья, хвост, некоторые виды – гребень на черепе. Все известные науке летающие ящеры (птерозавры) делятся на две группы – длиннохвостых и короткохвостых. Наиболее древние – длиннохвостые, рамфоринхи (в переводе с греческого – «кривоклювые»). Крылья рамфоринхов были более узкими, чем у «прогрессивных» короткохвостых летающих ящеров. Их длинный хвост имел ромбовидный кожистый вырост на конце и служил рулём при полёте. Если мы предполагаем, что биологический прототип нашего летающего змея был реликтовым животным, то его, безусловно, следует отнести к длиннохвостым: таким рисуют его все без исключения устные описания внешности «мокушей», изображения на иконах и миниатюрах, в резьбе по дереву и кости. Из всех известных на сегодняшний день рамфоринхов (а палеонтологами, безусловно, открыты ещё далеко не все существовавшие некогда виды) на нашего «мокоша» более всего похож шаровиптерикс (Sharovipteryx), ранняя планирующая рептилия. Останки этого динозавра были найдены советским учёным А. Г. Шаровым в 1971 году. Находка единична. Открытие было сделано в ущелье Мадыген в Ферганской долине. По этой причине предполагается, что птерозавр обитал на территории современной Средней Азии. Размер динозавра мал – примерно с голубя. Однако очень может быть, что Шаров обнаружил останки не взрослой особи, а детёныша. У этого животно- го перепонки-крылья натянуты не на передних лапах (как у всех известных палеонтологии видов), а на задних. Эта странная конструкция и приводит нас к мысли о сходстве шаровиптерикса с «мокошем». На всех средневековых рисунках, где летающий змей изображён на земле, хорошо видно, что он складывает крылья точно так же, как это сделал бы шаровиптерикс. Особенности анатомии не позволяли ему сидеть иначе. При этом характерной чертой становятся свернувшиеся в гармошку кожаные крылья, прикрывающие часть туловища и передние лапы. Итак, во всех описаниях и изображениях «мокоша» и у древних летающих ящеров есть на голове гребень, позволяющий управлять полётом; длинный хвост со стреловидным утолщением, служащим для управления полётом; крылья, расположенные на задних, а не на передних лапах. То, что все информаторы так единообразно описывали «мокоша», наталкивает на мысль, что они всё-таки были живыми свидетелями странного существа либо изображали его со слов очевидцев. Столь подробное описание строения этого существа можно объяснить лишь тем, что оно жило одновременно с человеком, и не исключено, что живёт до сих пор! Последние очевидцы, которых я опрашивал в 80-х, свидетельствовали, что видели «мокушей» во второй половине ХХ века, в том числе и в тех же 80-х годах. Не стоит забывать, что описания подобных существ имеются по всему миру, у многих народов. И везде эти описания крылатых змеев весьма схожи в деталях.
Змий опалённый
В нашем распоряжении есть свидетельство времён Петра I. Вот что писал Николай Щегольников в своей книге «Исторические сведения о городе Арзамасе», изданной в 1911 году, ссылаясь на архивные материалы: «Лета 1719 июня 4 дня была в уезде буря великая, и смерч и град, и многие скоты и всякая живность погибли. И упал с неба змий, Божьим гневом опалённый, и смердел отвратно. И помня Указ Божьей милостью Государя нашего Всероссийского Петра Алексеевича от лета 1718 о Куншткаморе и сбору для ея диковин разных, монструзов и уродов всяких, каменьев небесных, и прочих чудес, змия сего бросили в бочку с крепким двойным вином…». Подписана бумага земским комиссаром Василием Штыковым. (…) В длину сей монструз от пасти до конца (хвоста) спалённого в десять аршин и пять вершков (примерно 7,5 метра), и зубья в пасти той яко у щуки, но более того и кривые, а спереди ещё более в два вершка (почти 9 сантиметров), а крылья яко у нетопыря (летучей мыши) кожаные, и одно крыло от хребта змиева длиной аж в де‑ вять аршин и десять вершков (почти 7 метров), а хвост зело длинен уж в четыре аршина и пять вершков (3 метра), а лапы голые с когтями яко у орла и более, и лапы на крыльях четырёхперстные с когтями ж, а глаза блёклы, но весьма свирепы». Перед нами подробное описание реликтового животного, которое было удальцами заспиртовано, но по какой- то причине не доехало до музея. Жаль Змей описан очень подробно и, что интересно, его внешний вид до мелочей совпадает с хорошо знакомым образом гада, которого побеждает святой Георгий Победоносец. В европейской традиции этого дракона называют василиском. В описаниях тверичан внешний вид «огненного змея» несколько разноречив, но в общих чертах очень схож. Цвет «ужа» варьируется от ярко-жёлтого до пламенно- оранжевого, но чаще всего он – пылающе-красный с разлетающимися искрами. Чаще всего это огненный шар или светящаяся змея большого размера: «Долгой, а хвост растопыренный, как у вороны, ярко-красный, как огонь» (Сандовский район, деревня Желонки). Случается, пылающий шар и змею объединяют в одно целое: «Змей летал, как огненный шар» (Бежецкий район, деревня Поречье). При этом многие очевидцы настойчиво подчёркивали отличие змея от шаровой молнии. Авиатор Пётр Владимирович Макагонов сделал остроумное предположение, что «светящийся шар», внутри которого виден «уж», – это подсвеченные солнцем кожистые крылья «мокуша». И в качестве примера привёл фотографии летающей ящерицы Dracovolans из семейства агамовых. Весьма частой чертой «огненного змея» является корона, венец или гребень: «с красным гребнем, как петун» (Сандовский район, деревня Макаровское). (Не может ли быть мокошью и сказочная жар-птица?.. Наши представления о её облике зиждутся на иллюстрациях из детских книжек. А если абстрагироваться от того образа, то жар-птица очень похожа на описание огненного летающего змея!)
Удобный сосед
Отношение к «ужу» у деревенских информаторов, как правило, доброжелательное, но рассказывают о нём с какой-то таинственностью, часто полушёпотом. Летал он «и носил тому, кто что‑то знал» (Сандовский рай- он, деревня Желонки); «Носил тем, кто Бога почитает» (деревня Мантурьево); «Уж летал к колдунье, молоко носил» (Бежецкий район, деревня Желонки). Приносил он обычно молоко, сметану, зерно, деньги. В Молоковском районе рассказывали, что «уж» сам может предложить человеку службу. Для этого он приносит мёртвую мышку и кладёт в окошко за домом (в кошачий лаз); если подношение принять, то «уж» начинает носить «добро». Неправда ли, напоминает поведение кота, который старается заполучить расположение хозяев? Может, это был вариант сосуществования человека и «живого ископаемого»? Так, например, соколы, поселённые на аэродромах, невольно защищают самолёты от опасных во время полётов стай голубей и ворон; ежей крестьяне подкармливают молоком, чтоб они убивали гадюк, делая жизнь людей безопаснее; скворцы живут в специально для них построенных скворечниках и очищают соседние сады от насекомых-вредителей; кошки ловят мышей… Люди же, заинтересованные в такой помощи, по мере сил стараются помогать животным и удерживают их около себя, подкармливая и строя домики. Видимо, не случайно в тверской домовой резьбе и по всей России, особенно по всей верхней и средней Волге, так широко распространён образ крылатого змея на наличниках изб. Что это – призывный знак «ужу» или символ зажиточности, обеспечивающий достаток в доме? Рассказывают, что Мокуш умеет оборачиваться в кого угодно. В ранних пластах русской мифологии мы находим сведения о том, что от связи летающего змея с женщиной рождались богатыри. Так появились на свет, например, известные былинные герои Вольга и Тугарин Змеевич. Оба они унаследовали от отцов способность к оборотничеству и умели летать. Массу подобных легенд помнят на Балканах. Подобные «мокошам» существа встречаются в ранней арийской, позже – в индийской мифологии. Это наги, многочисленный змеиный народ, живущий под землёй. Наги умеют оборачиваться людьми, летают и иногда вступают в отношения с человеческими женщинами. Чаще всего мифы говорят о нагах во множественном числе, как о народе. В единственном числе в эпосе под «Нагом» обычно подразумевается царь нагов Васуки. По этой аналогии можно предположить, что и у славян мокош, или мокошь – это название всего легендарного «змеиного народа». Подобно словам, обозначавшим реальные исторически народы: чудь, весь, ямь… А слово «Мокош», написанное с большой буквы, подразумевает главного мокоша, царя змей, собственное имя которого было, вероятнее всего, – Велес, или Волос. Именно поэтому в дошедших до нас средневековых упоминаниях о мокоше, в тех случаях, когда говорят о владимирском Пантеоне, переписчики путаются, употребляя разные варианты написания – то с мягким знаком на конце, то без.
Мокош? Мокошь? Велес?..
Мокош-Мокошь упомянут в русских летописях и многочисленных поучениях против язычества. «Поучение духовным детям» в XVI веке так предостерегает: «Уклоняйся перед Богом невидимых: людей, молящихся Роду и рожаницам, Перуну, и Аполлону, и Мокоши, и Перегине, и ко всяким богам мерзким требам не приближайся». Слово «мокоши» тут употребляется в дательном падеже как наименование легендарного змеиного народа. Безусловно, существа женского рода, которых таковыми можно тут считать однозначно, – это только рожаницы. Перегиня же – не обязательно женское божество «Берегиня». Это вполне может оказаться существительное общего рода, в языке в качестве имени собственного более близкое к тому, что- бы быть мужским именем, как, например, Добрыня, Усыня, Горыня. А вот если бы слово «мокоши» употреблялось тут в мужском роде, единственном числе, то в дательном падеже, дошедшем из праславянской глубины языка, было бы «Мокошу». Следовательно, речь в этом фрагменте идёт не о самце-змее мокоше, не о неоязыческой псевдославян- ской псевдобогине Макоше, а именно о змеином народе. Любопытно, что в народных рассказах Тверской обла- сти отмечали: «Уж забирает из хлеба сытость, из молока вкус» (Сандовский район, деревня Мантурьево); «Ужу сноп оставляли» (Молоковский район, деревня Господинково). В этих фольклорных записях, вероятнее всего, мы можем наблюдать остатки древней языческой обрядности: если «огненному змею» не оставить сноп, то он заберёт из хлеба сытость и силу. Показательно, что так же оставляли сноп Велесу. Обозначение последней горсти колосьев «Велесу на бородку» известно только русским, у западных и южных славян его нет. Из всего этого рождается главный вопрос: не есть ли Велес и Мокош один и тот же мифологический персонаж, но имевший, как это бывает, несколько имён одно- временно?.. Не случайно автор Повести временных лет, рассказывая о владимирском Пантеоне, упомянул Мо- коша, но не сообщил отдельно об идоле Велеса: «Начал княжить Владимир в Киеве единолично. И поставил идолы на холме вне двора теремного: Перуна деревянного, а глава его серебряна, а ус злат, и Хорса, Дажьбога, и Стрибога, и Семаргла, и Макошь, И принесли им жертвы, называя их богами…». Между тем все исследователи единодушны в том, что Велес был очень почитаем славянами, а в Киеве на Подоле стоял его идол. Культ Велеса был чрезвычайно распространён, его не могло не быть в Пантеоне! Летописец Нестор, очевидно, просто не считал нужным пояснять, что это одно существо, – всем это было понятно.
В славянских преданиях сохранилось множество сюжетов, связанных со змеем-драконом, и совершенно нет рассказов о Велесе – таком, каким его представляют со- временные неоязыческие авторы, «волосатом» или рогатом, в образе медведя или быка, например. Скептики могут возразить, защищая «медведеобразность» бога Велеса и напоминая, что есть свидетельство, хоть и спорной достоверности, про город Ярославль (впервые записанное в 1781 году), что он был основан в 1010 году на месте храма, посвящённого богу Велесу. Это место называлось «Медвежий угол». Там, по преданию, волхвы содержали священного медведя. «Сему же многоказненному идолу и керметь (капище) створена бысть и волхов вдан, а сей неугасимый огнь Волосу держа и жертвенная ему кури». История, язык, зафиксированные этнографами и фольклористами верования балтов близки и родственны славянским. Праславянские формы Velsъ, Volsъ можно сопоставить с именем хорошо известного балтийского бога загробного мира Вяльняса (лит. Velnias, латыш. Velns – Вяльнас, Вялнс, Велнс). Балты верили, что Вяльняс – дух подземелий, охраняет клады, опекает не богатых, а справедливых. Эти его особенности тождественны тому, что мы знаем из русского фольклора о змее Мокоше. Известны также предания о том, что Вялняс имел детей от союза с земными женщинами. Его дети были наделены огромной, нечеловеческой силой – так же, как богатыри.
«Змеевичи», которых мы знаем по русским мифам.
Современные неоязычники, ощущая необходимость какого-то важного женского божества – богини-матери – у древних славян, начали его энергично выискивать. Ошибочно решив, что это женское божество – Мокошь. Между тем, рассматривая сказку как мифологический мир, в который ушли славянские боги, мы видим очень частое обращение героев к Матери Земле. Былинные богатыри просят у неё силы и заступничества. Вероятно, именно в этом легендарном образе следует искать забытую славянскую богиню-мать4. По всей видимости, это и есть тот образ Матери, которого так не хватает исследователям славянского мифа!