Путешествующий по Святой Земле в очень значительной части мест, которые ему доведётся посетить, ощутит себя в мусульманской стране.
Конечно, на территории церквей и синагог, захоронений христианских или иудейских святых, в монастырях, кибуцах и военных поселениях безраздельно господствуют две другие авраамические религии. Но ведь маршрут паломника пролегает не только через места поклонения иудеев и «ноцрим» (то есть «назареев» – так официально именуют на иврите верующих в Иисуса из Назарета) или «ковбойские» фронтиры вроде Голанских высот. А за их пределами, в кварталах старых городов и на сельских дорогах, у вас больше шансов столкнуться с проявлениями арабо-мусульманской цивилизации, элементами её бытовой культуры. Исламский мир заявляет о себе здесь ярко и настойчиво…
Окидывая взглядом ландшафт в самых разных районах, останавливаешься на реперных точках в виде возвышающихся то тут, то там минаретов (причём многие из мечетей – совсем недавней постройки). Пробираясь сквозь переплетение улочек Старого Иерусалима, ловишь себя на мысли, что вокруг – типичный арабский сук, крытый городской рынок, как в Дамаске или довоенном Алеппо. Заходя в лавку, вдыхаешь густой, приторный аромат благовоний, от которого буквально перехватывает дыхание. В ресторанах и кафе «еврейского государства» гораздо проще приобрести хумус и фалафель, чем форшмак или гефилте фиш. Исповедующим веру пророка Мухаммеда окажется и хозяин придорожной забегаловки на Елеонской горе, торопящийся поскорее обслужить гостей, дабы не пропустить намаз, и гид-проводник в Базилике Рождества в Вифлееме, направляющий слегка ошалевших паломников на поклонение хранящимся здесь реликвиям… Когда-то ислам владел этой страной, и сегодня миллионы мусульман убеждены, что именно им вручены Господом её земли и святыни.
Они ощущают себя никак не пришельцами, завоевателями, а прямыми наследниками Авраама-Ибрахима, который был слугой Аллаха и наставлял в вере своего сына Измаила (араб. Исмаил). Библия рассказывает о первенце патриарха довольно кратко. Его рождение (от служанки Агарь, араб. Хаджар) – результат Божественного благословения, которое будет сопровождать Измаила и в дальнейшем; само имя Ишмаэль означает «Бог услышит», «Да услышит Бог»): «…О Измаиле Я услышал от тебя: вот, Я благословляю его, и возращу его, и весьма, весьма размножу; двенадцать князей родятся от него; и Я произведу от него великий народ»,– говорит Бог Аврааму (Быт 17: 20). Однако благословение это имеет отношение прежде всего к физической, материальной, даже демографической сфере, а линия духовной связи Бога с человечеством проляжет через другую ветвь потомков Авраама: «Но завет Мой поставлю с Исааком, которого родит тебе Сарра в сие самое время на другой год» (Быт 17: 21).
Согласно Библии, когда Исаак уже подрос, жена Авраама потребовала от супруга выгнать рабыню и её сына, ибо Измаил насмехался над ней и законным наследником. Отпущенные Авраамом с запасом еды и воды Агарь с отроком заблудились в пустыне. Они жестоко страдали от жажды, и отчаявшаяся мать оставила Измаила под кустом, а сама села на расстоянии одного выстрела из лука, чтобы не видеть его смерти, «и подняла вопль, и плакала». Арабо-мусульманские предания рассказывают похожую историю, но «уточняют» локализацию событий: всё происходило в районе, где позже возникла Мекка. Хаджар взбегала на холмы ас-Сафа и ал-Марва, высматривая вдали колодец или оазис… Великий французский арабист и исламовед Луи Массиньон (1883–1943) делает глубокое теологическое наблюдение: «История арабской расы начинается со слёз Агари, первых в Священном Писании. Арабский – это язык слёз; а именно слёз тех смертных, которые знают, что Бог в своей сущности недоступен и что так должно быть. Если Он входит в нашу (мусульман) жизнь, то как Неизвестный, регулярно напоминающий о молитвенном часе и после ускользающий. Некоторые (мусульмане), по следам мистиков, находят путь к Соединению (с Богом), но это одиночки, бредущие в ночи». Однако и библейская, и исламская традиции солидарны в том, что Господь пришёл на помощь погибавшим, послав своего вестника: Ангел Божий (у мусульман – Джабраил) воззвал к Агари. Ей был указан спасительный колодец (мусульмане уверены, что это священный Замзам в Мекке). Кстати, в книге Бытие описан интересный момент: «…и услышал Бог голос отрока» (это повторено дважды – Быт 21: 17).
Значит, не громкие вопли Агари, а тихий плач мальчика обратили на себя внимание Всеслышащего. Библейский Измаил стал превосходным воином, метким стрелком из лука, прародителем арабских племён. Несмотря на противостояние в отрочестве, Исаак и Измаил примирились в конце жизни и вместе по хоронили Авраама в пещере Махпела. Исмаил мусульманских преданий описывается как пророк, строящий вместе со своим отцом Ибрахимом мекканскую Каабу. Кстати, большинство мусульманских богословов убеждены, что именно Исмаила, а не Исаака, Ибрахим был готов принести в жертву по требованию Аллаха (причём сам мальчик понимал происходившее и был покорен воле Господа).
Дело в том, что в Коране рассказ о жертвоприношении Ибрахима не содержит имени его сына. Палестина и её сердце Иерусалим – места, связанные для мусульман, так же, как и для иудеев и христиан, со служением не только Ибрахима, но и других пророков – Дауда (Давида), Сулеймана (Соломона), Ильяса (Илии), Исы (Иисуса). Память об Иерусалимском храме – к моменту появления ислама уже пять столетий как разрушенного – удивительным образом сохранилась у хиджазских арабов и одухотворила многие мусульманские предания и верования. Не случайно последователи ислама называли Иерусалим Мадинат Байт аль-Макдис, Город Храма (сегодня чаще используют название АльКудс, Святыня).
Как известно, Иерусалим, ныне официально считающийся «третьей святыней ислама» после Мекки и Медины, был первой киблой – ориентиром-направлением молитвы – ранней общины последователей Мухаммеда. Тем самым, конечно, подчёркивалось единство всех монотеистических учений, для которых этот Город был и остаётся Святым. Лишь в январе 624 года пророк, уже став к тому моменту не только духовным, но и политическим лидером в Ясрибе (Медине), указал правоверным иное направление для простираний во время намаза – мекканскую Каабу. В этой перемене отразилось осознание уникальности ислама как последнего Откровения, завершающего цикл пророческой преемственности: ведь, согласно арабским преданиям, Кааба является древнейшим святилищем на земле, её основателем был Адам…
Однако наиболее актуальным в глазах мусульман основанием святости Иерусалима является не память о пророках библейских времён или историческом Иерусалимском храме. Последователи ислама верят, что Мухаммед сам посетил Аль-Кудс, куда по воле Аллаха молниеносно перенёсся из Каабы на чудесном белоснежном скакуне с крыльями и человеческим лицом – Бураке. Здесь, на горе Мориа, в Храме (который, очевидно, в духовном смысле продолжал существовать) Мухаммед был встречен сонмом пророков. Вместе они обратились к Господу, причём Мухаммед был имамом – предстоятелем, руководителем молитвы.
Далее Храмовая гора стала для пророка «стартовой площадкой», откуда он в сопровождении Джабраила поднялся по лестнице через семь небес (каждым из которых управлял один из великих пророков единобожия – Адам, Иисус, Иосиф, Енох, Аарон, Моисей, Авраам) к самому престолу Аллаха… В Коране (17: 1) это событие описывается кратко: «Хвала тому, кто перенёс ночью Своего раба из Мечети Неприкосновенной [или Заповедной, аль-Масджид аль-Харам] в Мечеть Отдалённейшую [аль-Масджид аль-Акса], вокруг которой Мы благословили, чтобы показать ему из Наших знамений» (пер. И.Ю. Крачковского). Однако со всеми яркими подробностями, сохранёнными традицией, история «ночного путешествия и вознесения» (араб. аль-исра ва-ль-мирадж, или просто Мирадж) стала одним из краеугольных камней ислама. Мусульманские богословы учат, что Мухаммед той великой ночью был выведен за пределы времени, ему было показано прошлое и будущее, а также открыто Неведомое (гайб).
Из предания о Мирадже вытекает и представление об особой связи, которую Бог установил между Меккой и Иерусалимом. В одном из хадисов говорится, что Мухаммед сказал: «Не отправляйтесь в паломничество иначе, как к трём мечетям – Заповедной Мечети, Мечети Посланника Аллаха [в Медине] и Мечети аль-Акса».
Передают и такие слова пророка: «Одна молитва в Иерусалиме лучше, чем тысяча молитв в другом месте». Трудно, однако, представить себе, чтобы в 620-е – начале 630-х годов мусульмане массово прибывали к Святому Городу как смиренные паломники. Молодой халифат почти сразу же вступил в вооружённое противостояние с Византийской империей, владевшей Палестиной. В 636 году мусульмане под командованием Халида ибн аль-Валида, прозванного Сейфуллах («Меч Бога»), наголову разбили византийцев в битве у реки Ярмук. И уже в 637 году арабская армия стала лагерем у стен Иерусалима. Деморализованная ромейская держава не нашла войск для обороны Святого Города. После полугодовой осады патриарх Софроний, возглавивший горожан, согласился отворить городские ворота – но только перед халифом Омаром (Умаром). Различные исторические известия по-разному описывают обстоятельства вступления повелителя правоверных в Байт аль-Макдис.
Вот одно из преданий (в современной передаче): «Среди мусульман возникли разногласия: должен ли халиф принять эти условия, учитывая, что византийцы больше не могли оказывать вооружённого сопротивления? В Медине Умар собрал совет, чтобы обсудить ситуацию. Зять пророка, Али ибн Абу Талиб, известный своей мудростью, сказал, что Иерусалим так же свят для мусульман, как и для христиан, и, учитывая это, было бы желательно, чтобы сам халиф принял его капитуляцию. Умар принял этот совет Али. Он отправился в Иерусалим безо всякого эскорта, сопровождаемый лишь одним слугой на одном-единственном верблюде. В пути он и его слуга по очереди менялись местами: какое-то время слуга шёл пешком, а Умар ехал верхом, а по прошествии этого времени Умар спешивался, а его слуга садился на верблюда. Оба они были примерно одинаково одеты, и никто не мог отличить слугу от главы государства.
При подъезде к Иерусалиму подошла очередь слуге садиться на верблюда. Он пытался уговорить халифа сесть вместо него, но тот отказался. Когда кто-то посоветовал Умару одеть роскошные одежды, чтобы люди узнали, кто здесь правитель, он отказался, сказав, что его сила и статус определяются его верой, а не одеждой». По другой версии, Омар всё-таки ехал на белом верблюде, одетый в простой походный плащ, а с собой он имел только мешочек фиников. Софроний лично показал халифу святые места Иерусалима, в том числе Храм Гроба Господня (Анастасис). Когда подошло время намаза, патриарх из любезности и гостеприимства предложил предводителю мусульман помолиться прямо в храме. Но тот отказался, объяснив свой отказ опасением, что мусульмане, «на память» о молитве халифа, тут же конфисковали бы святыню и обратили её в мечеть… Омар совершил молитву вне храма, вблизи оживлённой улицы. Позднее на этом месте построили мечеть, существующую и ныне, она известна как Мечеть Омара. Именно к ней – довольно скромной по архитектуре и интерьеру – должно относиться это имя, многими прилагаемое и к другой мусульманской святыне – великолепному Куполу Скалы (Куббат ас-Сахра).
Историк религии Карен Армстронг заключает: «Из всех завоевателей Иерусалима, за исключением, быть может, царя Давида,– Омар в наибольшей степени отвечал идеалу милосердия. Вступление арабов в Иерусалим было самым мирным и бескровным за всю долгую и подчас трагическую историю города, оно не сопровождалось ни убийствами, ни грабежами, ни сожжением святынь чужой религии». Желая найти для создания мусульманской святыни место, которое было бы связано с памятью об Иерусалимском храме, но не было бы занято христианскими церквами, халиф обратил свой взор к Храмовой горе, которая пребывала в забвении и запустении. Софроний показал ему путь на гору… Платформа, которую некогда соорудил Ирод Великий, выровняв и укрепив каменными блоками вершину, была сплошь завалена обломками разрушенных зданий и мусором. Омар тут же принялся собирать грязь и мусор в расстеленный на земле плащ и выбрасывать их вниз, с горы, проводя таким образом символическое очищение святого места.
Чуть позже, после уже не символических, а практических работ по расчистке платформы, встал вопрос: где на огромной площади нужно строить мечеть? Кааб аль-Ахбар, принявший ислам учёный еврей, посоветовал халифу поставить мечеть так, чтобы на линии между ней и Меккой оказалось место, где предположительно находилось Святое Святых Храма с краеугольным камнем основания мира (здесь из платформы выступает вершина скалы). Тогда, по словам аль-Ахбара, «соединились бы кибла Моисея и кибла Мухаммеда». Примечательный факт: халиф отверг этот «иудеомусульманский», синкретический проект. Омар повелел строить мечеть на южном краю платформы – так, чтобы мусульмане в ней молились лицом только к Мекке! …Так было положено начало исламскому Иерусалиму.
На протяжении нескольких столетий, до взятия города крестоносцами в 1099 году, мусульманская жизнь в Святом городе была ограничена практически одной только Храмовой горой. При «франках» все исламские святыни были конфискованы и приспособлены для духовных и светских нужд «освободителей гроба Господня». 2 октября 1187 года – в день праздника Ид аль-Мирадж! – АльКудс был освобождён Саладином от «воинов Христовых» (отметившихся в истории зверствами и жестокостями не только в отношении мусульман, но и православных христиан). Храмовая гора снова стала единым комплексом исламских мест размышления, молитвы и очистительных ритуалов. Началась исламизация уже всего Иерусалима…
Интересно, что за прошедшие века, несмотря на смену политических режимов и даже катаклизмы XX века, связанные с арабо-израильским противостоянием, статус-кво на Храмовой горе фактически не менялся. Это моноконфессиональная территория (Харам аш-Шариф, «Благородное святилище»), чьи святыни в юридическом отношении представляют собой вакуф, то есть религиозное имущество под управлением специального мусульманского (ранее иорданского, теперь палестинского) органа. Вход внутрь святынь для немусульман закрыт. По гражданским законам Израиля, верующему еврею разрешено подниматься на Храмовую гору, но не молиться там – если только не про себя! Впрочем, многие истовые иудаисты, следуя религиозным предписаниям, вообще избегают восхождения на гору – чтобы случайно не зайти в какую-нибудь зону древнего Храма, запретную для непосвящённых. Как пишет знаток палестинских древностей Сергей Баландин, «ничто лучше не расскажет нам об исламе, как мусульманские святыни, и главная из них на Святой Земле – это, конечно, Храмовая гора». Напомним читателям историю некоторых её памятников – «Наука и Религия» прежде подробно рассказывала о них. Мечеть Аль-Акса – основана халифом Омаром в VII веке как простая деревянная молельня, выстроена в камне в VIII веке, полностью реконструирована после землетрясения в середине 1030-х годов. Фасад мечети приобрёл свою настоящую форму в 1217 году. А в 1938–1942 годах старые колонны мечети заменили на новые, из белого каррарского мрамора. Это был дар искавшего расположения мусульман дуче Бенито Муссолини.
Именно Аль-Акса считается третьей святыней ислама, причём многие мусульманские авторы, знающие, конечно, о дате её постройки, пишут, что это та самая Отдалённейшая Мечеть, куда Аллах перенёс Мухаммеда (возможно, здесь идёт речь об относительности времени для Вечного?). Халиф Муавия говорил, что «Бог возлюбил пространство между двумя стенами этой мечети больше, чем любое другое место в мире». При халифе Абд аль-Малике, в 686–691 годах, строится второе по известности в исламе и первое по фотогеничности сооружение Харам аш-Шарифа – Купол Скалы (Куббат ас-Сахра). В отличие от Мечети Отдалённейшей эта святыня очень неплохо сохранила свой первоначальный облик. В центре восьмигранного сооружения, напоминающего по архитектуре византийский мартирий, находится неправильной формы камень. С него, по мнению мусульманских авторитетов, состоялось восхождение Мухаммеда на небеса. Сегодня и мусульмане, и большинство иудеев отождествляют этот скальный выступ с Эвен Штия – краеугольным камнем мироздания («Камнем Основания»), пупом Земли (центром мира), входом в древний Эдем и местом Святого Святых Соломонова Храма…
Когда-то вся мечеть была покрыта смальтовой мозаикой, выполненной византийскими мастерами, но в 1522 году султан Сулейман Великолепный заменил её кашанской майоликой. Согласно одному из поэтических преданий, Аллах, утешая Скалу Иерусалимскую (ас-Сахру), горевавшую из-за того, что она перестала быть киблой, сказал: «радуйся, ибо Я помещу на тебя Свой трон, соберу к тебе создания Мои, у тебя произнесу Мой приговор и здесь воскрешу людей!».
С восточной стороны перед Куполом Скалы находится словно его уменьшенная модель – Куббат алСилсила (Купол Цепи). Эта изящная одиннадцатигранная капелла-ротонда была построена на рубеже VII– VIII веков. Её первоначальная роль в мусульманском культе непонятна, хотя сейчас в ней есть михраб и, соответственно, она представляет собой место молитвы. Позднее предание говорит, что царь Давид вершил здесь суд. Свидетелю предлагалось дотронуться до свисавшей с потолка волшебной цепи. Если человек лгал, то цепь отклонялась в сторону или из неё выпадало звено, если говорил правду – легко давалась в руки. На Храмовой горе много и малых святынь – небольшие мечети-моленные, капеллы, сабили (общественные источники питьевой воды), фонтаны для омовений.
Есть отдельно стоящий Минбар ас-Саф – место молитв о даровании дождя. Имеется элегантный Куббат Юсуф, названный в честь Иосифа Прекрасного. Среди многочисленных ворот ограды священной территории следует выделить Золотые, в восточной стене: по ним, согласно мусульманским воззрениям, должна в день Страшного Суда пройти черта, разделяющая благословенных и проклятых… В понимании эсхатологического значения Святой Земли мусульмане едины с иудеями и христианами. И древняя, и новая история подтверждает эту особую роль «Опалённого Стана» (так трактует имя «Палестина» народная этимология) в судьбах человечества.
Источник – Сергей Антоненко, журнал «Наука и религия», №8, 2019