Христиане, кажется, ещё только находятся на пути к осознанию сути этого праздника
– при том, что его значение чётко обозначено литургически и богословски. В ,огослужебном календаре Православной Церкви, например, год вообще делится на две неравные половины – от Пасхи до Пятидесятницы и от Пятидесятницы до следующей Пасхи. Чудо, описанное в главе второй «Деяний святых апостолов», занимает особое место в ряду новозаветных теофаний. Происходившее передаётся автором – согласно традиции, это евангелист Лука – с обилием житейских подробностей; повествование предельно исторично и вместе с тем запредельно мистично.…
Небольшая группа апостолов собирается на пятидесятый день после Пасхи, в день ветхозаветного праздника, установленного в память дарования Богом заповедей на горе Синай. Это уже не деморализованная горстка людей, находившаяся в упадке душевных и физических сил сразу после казни Спасителя. Явления Воскресшего, Его таинственное обещание («… вы примете силу, когда сойдет на вас Дух Святый» – Деян 1: 8), Вознесение в небесном облаке – всё это наполнило сердца учеников Иисуса верою, предощущением новых великих событий и решимостью исполнять заповеданное Учителем.
И вот, когда «все они были единодушно вместе… внезапно сделался шум с неба, как бы от несущегося сильного ветра, и наполнил весь дом, где они находились; и явились им разделяющиеся языки, как бы огненные, и почили по одному на каждом из них. И исполнились все духа Святого и начали говорить на иных языках,как Дух давал им провещевать» (Деян 2: 1–4).Сошествие Святого Духа – итог земной миссии Христа, исполнение обетования Иисуса об Утешителе, который будет послан верным. В то же время, в иерусалимской горнице было положено начало новой эпохи всемирной евангельской миссии, состоялись благословение апостолов на проповедь всем народам, передача им всей полноты священных полномочий… Это был конституирующий момент в истории Церкви.
Однако наряду с церковно-историческим, Пятидесятница Троица имеет и глубочайшее онтологическое («бытийственное») богословское измерение, ибо завершает откровение о Едином Боге в Трёх Лицах. Она, с точки зрения теологии, есть явление в конкретном, общественном событии центрального, смыслообразующего и в то же время сверхразумного догмата христианства.
Догмат о Святой Троице не преподаётся как некое схоластическое, абстрактное учение, но переживается каждым апостолом как мощнейшая личная духовная драма (это прекрасно передано Михаилом Врубелем в его фресковой композиции «Сошествие Святого Духа» в Кирилловской церкви в Киеве). В Пятидесятнице этот великий догмат звучит царственным призывом к обожению, обращённым через собравшихся в Сионской горнице к каждому из слышащих и читающих слова Евангелия.
Так мистериальное празднество через семь седмиц после Пасхи соединяет планы всемирной и церковной истории, Мироздания и индивидуального мистического опыта. Народное благочестие Руси добавляет сюда обычаи, подчёркивающие животворящую и обновляющую силу Святого Духа, участие природы во вселенском торжестве: «Троицыно утро, утренний канон,/В роще по берёзкам белый перезвон» (Сергей Есенин). По русской традиции в Троицын день полы в церквах и домах устилаются свежескошенной зелёной травой; храмы украшаются берёзовыми ветвями с молодыми листочками; многие верующие держат в руках букеты весенних цветов.
Знаменательно (и, вероятно, промыслительно), что в разные эпохи ярче, отчётливее осознавались, выдвигались на первый план различные аспекты праздника.
В древней и византийской Церкви внимание верующих было больше обращено к теме Сошествия Святого Духана Апостолов. В пору духовного подъёма и возрождения Руси трудами преподобного Сергия и его учеников более востребованным стало название праздника «Троица». Сам Радонежский чудотворец именуется в Житии «Троичный ученик», «ученик Святыя Троицы».
Иногда можно встретить утверждение, что до преподобного Сергия будто бы троицких церквей и обителей на Руси не было, во имя Пресвятой Троицы храмов не освящали. На самом деле это не так. Один из наиболее ранних, если не самый первый по времени своего основания великорусский храм – Свято-Троицкий собор в Псковском кроме (кремле), кафедральный собор Псковской епархии. Его прямой предшественник был воздвигнут в дереве равноапостольной княгиней Ольгой в X веке…Но, действительно, именно Сергий придал особое звучание теме Троицы, сделав, фактически, богословский догмат национальной идеей и даже более того – общественной программой. Её суть прекрасно выразил митрополит Антоний (Храповицкий) (а вслед за ним – Е. Н. Трубецкой, о. Павел Флоренский): «Наш Божественный Учитель[Христос] потому и открыл нам учение о Пресвятой Троице, чтобы мы при созидании Тела Его [Церкви] имели постоянное утверждение в лучшем Бытии, вечном и неизменяемом Божестве, и взиранием на Святую Троицу побеждали страх пред ненавистною разделённостью мира…».
Свою обитель Радонежский чудотворец основывает во имя Троицы – как духовный маяк, ориентир или, как пишет агиограф серб Пахомий Логофет, «яко зерцало» для всех утративших надежду, заблудившихся во тьме века сего. Наш современник профессор Александр Моторин отмечает: «Главное дело преподобного Сергия – устроение жизни вокруг себя по образцу Божественного Триединства», «устроение Святой Руси как обители Пресвятой Троицы». Конечно, великим отражением этой сергиевской программы – одновременно художественным и богословским – стала икона Андрея Рублёва «Троица», написанная между 1408 и 1425 годами для Троице-Сергиева монастыря. Преподобный мастер Андрей использовал древнюю иконографию «Гостеприимства Авраама» – композиции, изображающей явление Аврааму трёх странников‑ангелов у дуба Мамврийского (один из древнейших памятников – роспись катакомбы на виа Латина в Риме, IV век). В посещении праотца тремя мужами христианские богословы видят либо явление Святой Троицы, либо явление Бога-Сына в сопровождении двух ангелов.
«Не упраздняя исторического аспекта события, прп.Андрей свёл его к минимуму, благодаря чему главное значение приобрело не библейское событие как таковое, а его догматический смысл», – пишут о знаменитом образе православные богословы В. Н. Лосский и Л. А. Успенский. Ветхозаветная иерофания предстаёт как образ Предвечного Совета; созерцающий икону Рублёва как бы становится причастником происходящего в таинственных глубинах Троического Божественного бытия… Стоглавый собор (1551) провозгласил творение мастера Андрея образцом для иконописцев. Посвящённая событию из книги Бытия, икона «Троица Ветхозаветная» является самым распространённым праздничным образом новозаветной Пятидесятницы в русских храмах. Но, конечно, известны и чтимы и другие иконы, изображающие собственно апостольское откровение – Сошествие Святого Духа. Здесь основу композиции создаёт чёткий ритм фигур апостолов, образующих дугу. Посреди учеников Христа находится Богоматерь. На иконе представлен сам момент теофании: над головами присутствующих – огненные языки Святого Духа, имеющие общий, единый исток. Самый таинственный образ композиции – старец-царь Космос, изображаемый «седяй в темном месте», как бы в подземелье-подклете Сионской горницы. Древнее толкование гласит, что это – «весь мир в неверии преждебяше».
Таким образом, в иконографии историзм сопряжён с онтологизмом: через апостолов, благодаря их проповеди, благодать Святого Духа изливается на весь Космос, на всё состарившееся творение, просвещая, очищая и обновляя его.
Сегодня, быть может, настаёт время для актуализации «глобального» аспекта Пятидесятницы, проявленного в чуде говорения на иных языках. Согласно «Деяниям», во время Сошествия Святого Духа в Иерусалиме были «люди из всякого народа под небом». Собравшись на шум, они слышали, как апостолы галилеяне свободно изъясняются на их наречиях… Православное толкование противополагает смешение языков и утрату взаимопонимания людьми во время строительства Вавилонской башни и новое чудесное обретение единства в любви благодатью Святого Духа. При этом – заметим! – Пятидесятница не означает перехода всех народов на единый общий язык (будь то латынь, эсперанто, английский или язык сегодняшней мировой визуально информационной цивилизации). Примечательно, что наши православные миссионеры не требовали от неофитов ни обязательного перехода на русский язык (наоборот, сами переводили на аборигенные языки Святое Писание), ни принятия поведенческих и бытовых норм русской цивилизации.…
В «Деяниях» жители разных земель, парфяне, мидяне, эламиты, египтяне, фригийцы, римляне и другие свидетели чуда вопрошают: «Что это значит? Слышим их нашими языками говорящих о великих делах Божиих?»…
Значит, новое единение человечества достигается не через механический отказ от национальной самости, а через подвиг преображения, принятия «огненных языков»…Через участие в строительстве не земного супер-небоскрёба, а нерушимого храма Духа.
Источник - Георгий Гессен, журнал "Наука и религия", №6, 2019